В газете «Гудок» 20 января этого года была опубликована статья «Убрать лишнее», в которой, помимо других спорных тезисов, был и тезис о том, что необходимо «расчистить железнодорожные пути от скоплений невостребованных вагонов с помощью запрета на продление сроков службы, который вводится с начала этого года».
В статье этой приводятся также данные о том, что при этом с инфраструктуры РЖД уйдёт порядка 217 тыс. вагонов, то есть будет убран тот парк, который, по консолидированному мнению ряда экспертов, серьёзно мешал работе железнодорожного транспорта.
И вот на этом утверждении необходимо остановиться подробнее. В течение последних трёх лет в экспертном сообществе ведётся дискуссия о профиците вагонов и его количественной оценке. В 2013–2014 годах назывались цифры профицита – от 96 до 230 тыс. вагонов (в зависимости от выбранной методики расчёта).
В 2015-м вагонный парк снизился с 1231,6 тыс. единиц на начало года до 1155,7 тыс. единиц на конец года, на 75,9 тыс. вагонов (по всем родам подвижного состава в сумме). Соответственно, цифры профицита должны были измениться с учётом изменения вагонных парков, оборота вагона и величины погрузки.
Если обсуждать этот вопрос в среде специалистов, то понятно, что слово «профицит» здесь является неким техническим термином и не требует расшифровки. Поясню, что профицит не означает, строго говоря «избыток». Но когда эту тему начинают обсуждать вне определённого методологического контекста, иногда возможно такое упрощённое (а следовательно, ошибочное) восприятие профицита вагонов как некоторого излишка, который нужно «уничтожить как класс».
Чтобы предостеречь от буквального понимания данных терминов, хочу немного прояснить этот вопрос. Начну с экономической теории. До 1970-х годов считалось, что состояние рыночного равновесия – это, если говорить упрощённо, ситуация, когда спрос равен предложению. В начале 1970-х годов великий венгерский экономист Янош Корнаи показал, что это не так; равновесие, или оптимальное состояние рынка (в т.ч. с точки зрения потребителей), достигается лишь тогда, когда предложение превышает спрос. И только в этом случае мы получаем «нормальный» рынок. Позднее в книге «Размышления о капитализме» Корнаи вернётся к этой идее и сформулирует её так: «Конкуренция – одновременно и причина возникновения избытка, и его следствие. Это легко объяснить логически: если нет избытка, нет и конкуренции между продавцами. Если все товары, предназначенные для продажи, находят своих покупателей, какой тогда смысл конкурировать? Это всё равно, что Олимпийские игры, где количество медалей равно числу соревнующихся».
Зафиксируем эту мысль: рыночная экономика – это экономика избытка, экономика профицита. Это не значит, что профицит – это непременно хорошо для всех. Например, профицит рабочей силы на рынке труда – это хорошо для экономики, но плохо для отдельных безработных, поскольку им труднее найти работу.
Но именно профицит сигнализирует нам, что рынок работает нормально. Если у вас на рынке есть 1,2 млн вагонов, а для погрузки требуется оптимальное количество 1 млн, то только наличие этих «лишних» двухсот тысяч вагонов заставляет их собственников конкурировать друг с другом и предлагать высокий уровень сервиса и более низкий уровень цен. Если избыток исчезнет, а вагонов будет ровно столько, сколько требуется для погрузки, конкуренция будет уничтожена. Исчезнет смысл работать лучше, чем конкуренты.
Фарид Хусаинов, к.э.н., доцент Российской открытой академии транспорта МИИТа
Фото: архив «Гудка»